Австралопитек и ватерполистка. О взаимоотношениях людей и их цифровых копий

Оригинал статьи: http://www.ng.ru/ng_exlibris/2018-08-23/14_947_town.html

Может ли спаниель стать апельсином? Ирландка – кардиналом? Австралопитек – ватерполисткой? Легко – нужно лишь переставить буквы. Сквозь эту нехитрую детскую игру большой поэт вроде Хлебникова способен выйти к первичной магме языка – подвижной, пластичной, чреватой множеством форм («о бесе и о себе»). А на что годится хороший фантаст? Ни много ни мало на новую, комбинаторную, «перестановочную» теорию мироздания, которая как бы мимоходом решает проклятый вопрос человечества – неизбежность смерти. «Буквальное бессмертие? Возможность пережить вселенную? – Именно таков смысл слова «бессмертие»… Просто не умереть – и точка».

Но начинается роман Игана с бессмертия пока проблематичного, зыбко-виртуального. К середине XXI века люди научились делать цифровые копии своего сознания. Еще только научились… Перерезали красную ленточку, а за ней – гора недоделок. Компьютерные мощности далеко не всем по карману; ты физически уже умер, а твоя Копия (теперь-то это ты!) лежит в архиве, дожидаясь, пока активы какого-нибудь трастового фонда не поднимутся в цене; или – ура! – ты уже в Интернете, но твое субъективное время замедлено по сравнению с физическим в 10, 20, 100 раз, и ты чувствуешь, будто подглядываешь за миром в замочную скважину индивидуальной тюрьмы… А в это время в «реале» еще не определились, может ли Копия иметь какие-то права (да может ли она вообще мыслить?!); а в это время некий странный проект скупает весь цифровой трафик, погружая даже богатые Копии в большущий лаг; а в это время среди Копий ползут страхи, что грядут «темные века» и «злые социалистические правительства конфискуют все суперкомпьютеры для управления погодой».

В современных нейронауках, а значит, и в фантастике, отчетливо выделяются два взгляда на природу сознания, два подхода к соотношению я/мозг. Назову их линией Уоттса и линией Игана. Согласно первой, ныне преобладающей линии, конкретное сознание – это инструмент конкретного мозга, которым тот решает поставленные эволюцией задачи; дальнейшая биологическая эволюция человека вполне может (а Уоттс считает, что даже должна!) продолжаться без этой весьма ненадежной и устаревшей «палки-копалки». Противники-дуалисты возражают, что это мозг – инструмент сознания; последнее в принципе возможно перенести на другой, например, небиологический носитель; при неизбежных потерях в телесной рецепции всегда будет оставаться неизменное ядро личности, наше саморазвивающее «я». «Для Копии это очевидно: cogito ergo sum».

Впрочем, Иган не традиционный картезианец. Сознание для него не субстанция (и уж конечно не гомункул в голове!), а скорее функция, программа, которая программирует самое себя. Значит ли это, что сознание по меньшей мере вторично и нуждается в обязательном материальном субстрате, будь то мозг или компьютер? А вот и нет. Один из героев романа (что немаловажно, Копия) обнаруживает, что продолжает существовать и тогда, когда его не вычисляют процессоры. К нему приходит озарение об истинной природе сознания и вселенной – теория пыли (к слову, название красивое, но слегка неверное: ведь пыль хоть и мелка, а все ж материальна, здесь же речь идет о чистых числах). Понятно, что Копии суть двоичный код. Но что есть точка пространства-времени? «Только значение полей элементарных частиц – попросту набор чисел». У мироздания «нет формы, нет законов физики, нет причин и следствий». Лишь «облако случайных чисел», из которых собираются (точнее, осмысленно собирают себя!) такие структуры, как вселенные и сознания. Реальность столь же виртуальна и распределенна, как и компьютерная симуляция; нет ничего абсолютного, что не состояло бы из числовой пыли, которая подвластна единственному закону, единственному воздействию – перестановкам. «Мы – одно из решений гигантской космической анаграммы», не более того, но и не менее. «Всё пыль», но есть пыль самосознающая и самокомбинирующая, и это – наше «я».

Leuconoe • Австралопитек и ватерполистка

Только влюблённый имеет право на звание человека.
Александр Блок



К кому-то счастье подлетает близко,
А кто-то ждёт бесплодно век за веком.
Она была крутой ватерполисткой,
А он обычным австралопитеком.

Не сапиенс, вообще ещё не хомо,
Её во сне он видел непрестанно,
Они, конечно, не были знакомы,
Но как она была ему желанна!

С утра он лазил по скалистым склонам,
Её портрет там выцарапать чтобы,
Плевать, что где-то пара миллионов
Лет отделяла от него зазнобу.

Он рисовал её с мячом и голой,
С огромной грудью и могучей попой.
(Бесчувственный придурок археолог
Увидит там луну и антилопу.)

Эх, был бы он хотя б неандертальцем,
Тогда б его сородичи простили,
Но на него показывали пальцем,
А после пальцем у виска крутили,

А он любил всё так же беззаветно,
С резцом в зубах по скалам лазал смело,
И стал он человеком незаметно -
Пусть не разумным, но уже умелым.

Узнав о жизни австралопитека,
Найдём в ученье Дарвина изъяны:
Любовь — не труд — взрастила человека
Из глупой и косматой обезьяны.


Австралопитек (лат. Australopithecus) — род ископаемых высших приматов, существовал от 4,2 до 1,8 млн. лет назад.
Люди (лат. Homo) - род, произошедший от одного из видов австралопитека около 2,8 млн лет назад.
Человек умелый (лат. Homo habilis) — вид ископаемых людей, высокоразвитый австралопитек или первый представитель рода Homo.
Неандерталец (лат. Homo neanderthalensis) — вид ископаемых людей, существовал от 350—600 тысяч лет назад до 40 тысяч лет назад.
Человек разумный (лат. Homo sapiens) — вид рода Homo, соответствует современному человеку, распространился по всей Земле около 40 тысяч лет назад.

© Copyright: Левконоя, 2019
Свидетельство о публикации №11909160270